Андрей Карасёв о прохождении практики

 на леднике Абрамова летом 1975 года

е-майл : andrew_karasev@mail.ru

 

Главная

Пейзажи Хайдаркана

Фотоальбомы Хайдарканцев

БЛОГ

Архив школьных фотографий

Из истории Хайдаркана

Форум

Видео Aрхив

Аудио Архив
Архив сайта
Кадамжай Кадамджай Сурьмяный комбинат Ферганская долина
е-майл сайта

 

 

 

 

 

 

А случилось так, что доцент кафедры гидрологии суши славного факультета географии ленинградского университета Дмитрий Павлович Соколов, много раз бывавший в экспедициях, связанных со ледниками, лавинами и прочими романтическими  прелестями, предложил нескольким студентам своей кафедры принять, в качестве летней практики, участие в экспедицию на ледник Абрамова. Среди студентов, а было нас на курсе аж 14 человек, каждый понимал романтику по-своему. Трое поняли так, что поехать в горы – это не просто здорово, а очень здорово. Среди этих трех был я, Андрей Карасев, мой замечательный друг – Александр Спиряев и самая энергичная из студенток  нашей кафедры – Елена Тютюнникова.

Так в самом конце мая, когда студенты-технари, проклиная злую судьбу, готовятся к сдаче своих сопроматов и прочих технических предметов, мы упаковали и отправили экспедиционное имущество в качестве багажа по железной дороге. Сами же сели в самолет и полетели в Ташкент.

Там располагался в те времена центр всей гидрометеорологии Средней  Азии – САРНИГМИ – Среднеазиатский научно-исследовательский гидромет институт. Шефом отдела исследования ледников был Константин Ноздрюхин. Отчество, к сожалению не помню. Очень энергичный дядька лет 50, кудрявый, плотный, с сединой и умением ненастойчиво заставить всех делать то, что он считает правильным и нужным.

В Ташкенте мы пробыли несколько дней, пока наши коллеги завершали приготовления к летнему сезону. Здесь уместно сказать, что на леднике Абрамова, в отличие от ледника Федченко, работало два состава – зимовщики с сентября по июнь и летний состав с июня по конец сентября. Если состав зимовщиков был порядка 12-14 человек , то летняя экспедиция насчитывала до 50 человек.

Наконец мы, ленинградские студенты, были отправлены Дмитрием Павловичем в Хайдаркан, о котором мы знали только то, что он в горах, что там ртутный рудник и, самое главное, там аэродром, на котором будет базироваться вертолет, обслуживающий экспедицию.

Почему мы не отправились в Хайдаркан самолетом, а в 1975 Ан-24 там садились регулярно, я сказать не могу. Возможно, что принадлежность этого поселка к Таджикскому управлению ГА, привела к тому, что    рейсов из Ташкента туда попросту не было. Как бы там ни было, мы на Ан-24 долетели до Ферганы, там перебрались  на автовокзал и сели в ПАЗик, отправляющийся в Хайдаркан. Пусть и давно это было, но  до сих пор помню очень живописную дорогу среди гор. Наш автобус был загружен по самую крышу и на подъемах едва полз, но ехать было совсем не скучно. Во второй половине дня мы добрались до Хайдаркана, вполне похожего (для меня, во всяком случае – я сам из Самарканда) на любой другой кишлак, разве что плотнее окружен горами. Мои спутники – один из Курска, вторая из Ленинграда, ходили с открытыми ртами – вокруг сплошная экзотика (Ташкент, увиденный ими ранее, все-таки крупный город с потугами на Запад). От базара они вообще обалдели.

Поселились мы в балке (вагончике) прямо на аэродроме. То есть в поселок мы ходили только за продуктами, поэтому, откровенно говоря, я его и не помню. Смутно помню местный базар, но боюсь спутать с базарами в других местах.

А вот в окрестностях аэродрома, а он был расположен выше поселка, мы гуляли часто, часть фотографий мною сделаны именно там. Помню, там рядышком жил мальчик, лет 11-12. Я с ним часто общался на почве летающей тарелки, тогда это была новинка. Мы с ним соревновались на дальность и точность броска, благо вокруг простор. В основном мы тренировались на маковом поле рядом с взлетной полосой.

 

 

 

А через 6 дней приехал грузовик с имуществом, прилетел вертолет Ми-8 и началось…Толпа народу, куча ящиков, мешков и прочего. И все это грузится в вертолет и отправляется куда-то за горы. Через 2 часа следующий рейс, и еще рейс, и еще… А я все грузчик и носильщик. И так четыре дня. Уже мои товарищи улетели, а я все в Хайдаркане парюсь. И вдруг, именно вдруг, после окончания очередной загрузки мне дают вводную – пять минут на сборы и в вертолет.

Очень это интересно – видеть работу экипажа с предельно маленького расстояния, слышать их реплики при включении всяких тумблеров и кнопок на куче панелей, вследствие их щелканий начинают гудеть всякие непонятные механизмы, начинает вращаться главный винт и вот мы подымаемся в воздух.

Полет до базы на леднике занимал от силы 30 минут, но каких минут! Горы предельно близко, как кажется (а на самом деле до склона ущелья добрых 6-8 километров) и тоненькая ниточка реки на дне ущелья, и снежники на склонах, и висячие леднички в складках. Приземлились мы как-то вдруг, неожиданно. Как только открыли дверь и грузовой люк, я вместе с другими занялся уже привычным делом – круглое катить, плоское тащить… И с вертолетки я ушел после последнего на тот день рейса чуть живой.

Сама база была построена довольно давно, но стационарные домики были поставлены года за 4 до этого и смотрелись очень здорово. Там был большой домик (кают-компания) с главной столовой и кухней. В нем жило экспедиционное обеспечение – завхоз, радисты, кое-кто из неуехавших еще зимовщиков. В "гостинице" жило начальство, основной состав летней экспедиции и остальные зимовщики. А "гости", к которым относились все сезонники, в том числе и мы – в палатках. Отдельный домик занимала "дизельная", в которой располагались три дизельгенератора, обеспечивавших базу электроэнергией и теплой водой. Там было такое занятное приспособление на выхлопных трубах дизелей, называемое "самовар", в которых вода нагревалась и подавалась в душевую кабинку. К сожалению, тогда снимать базу мне не приходило в голову, и без нее было что фотографировать. Некоторое представление о базе дает фото

, где видна часть хозпалатки, дизельная и гостиница.

Занимались мы в экспедиции всем – ледо- и снегомерная съемка, измерение уклона реки Коксу (вода в ней действительно имеет зеленоватый цвет), отбор проб воды для измерения мутности, хозработы, дежурство по камбузу и т.д. Впрочем, как во всех экспедициях, этим занимались все экспедиционеры, кроме верхнего руководства и радистов. Проводились очень интересные эксперименты – например с помощью термобура (это такая штуковина в виде копья, в наконечник  которого заделан трехкиловаттный кипятильник , с толстым кабелем, приделанным к нему) бурили на глубину до 70 метров (больше кабеля не хватало) язык ледника напротив базы.

Походить по леднику просто  так удовольствие  относительное –  здесь и трещины во льду, и стремительные потоки прямо по поверхности ледника, и сжигающее кожу ультрафиолетовое излучение, и слепящее сверкание снега. Ну и высота добавляет свой скромный вклад – как-никак основная база расположена на высоте 3600, а верхняя вовсе на 4500 на уровнем моря. Но красота – слов не хватает.

В конце августа началось постепенное сворачивание работ летней экспедиции и подготовка к зимовке. Вертолет начал увозить народ и провозить бочки с топливом и коробки с продуктами длительного хранения – зима здесь начинается, как в Сибири ,  уже в конце октября перевалы могут закрыться на всю зиму.

В первых числах сентября и наша работа на леднике подошла к концу. Нам пожали наши натруженные мозолистые руки, поблагодарили за  хорошую работу во славу Науки и отправили в Ташкент. Поразительно, но я до сих пор помню многие детали и подробности пути на ледник, но начисто забыл, как мы добирались до Ташкента. Помню только, как я отправлял наше казенное имущество в кофрах на ташкентском жд вокзале в Ленинград, а потом, сдав квитанции Соколову, автобусом уехал в Самарканд к родителям.

Расставаться с горами было грустно и мы с Сашей Спиряевым на будущее лето отправились на другой ледник – ледник Азаровой, расположенный севернее Чарской котловины в Иркутской области. Но это уже совсем другая история....

P.S.: Космический снимок ледника создан благодаря Google.com системе спутниковых снимков.

При рассмотрении космического и  моих снимков можно заметить разницу в конфигурации языка ледника и размеров боковых притоков. Прошло тридцать лет и  разница в изображениях показывает на уменьшение размеров ледника. Увы!

       ( C ) Андрей Карасев , 2006 г.,

   в 1975 году – студент-гидролог Ленинградского Университета .

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

   

 

______________________________________________________________________

Яндекс.Метрика